Практика любви??

30. Холодный день

—Я знаю, знаю... Прости, я не подумала, – прошептала она, чувствуя вину и облегчение от его поддержки. —Просто... сил не было терпеть эту боль. Ни в ногах, ни в голове.

В этот момент первые тяжелые капли дождя упали на брусчатку. Даниил мгновенно снял свою куртку и накинул ей на плечи, стараясь прикрыть спину и поясницу.

—Дождь пошел. Быстрее в отель! – его тон был решительным, но уже без прежней резкости. Он крепко обнял ее за талию, взяв большую часть ее веса на себя. —Опирайся на меня. Все, я тебя веду. Прижмись, тут ветер.

Он шел быстро, но осторожно, прикрывая ее от порывов ветра и дождя своим телом. Адель прижалась к нему, щекой к его плечу, благодарная за его тепло и твердую опору.

Войдя в теплый номер, Даниил сразу усадил Адель на диван у окна. За стеклом бушевал дождь, но внутри было тихо и уютно. Вся строгость исчезла, осталась только сосредоточенная нежность. Он встал перед ней на одно колено.

—Ну что, героиня, покажешь, что там с ногами? – его голос был мягким. Он осторожно взял ее ногу за щиколотку. —Дай я сниму эти злополучные кеды. Будет неприятно.

—Ладно, – кивнула она, стиснув зубы.

—Потерпи немного, солнышко, – прошептал он, его пальцы с точностью и бережностью расшнуровали обувь. Он аккуратно стянул кед, затем носок, замернув при виде стертых в кровь пяток. —Ох, Адель... Бедная ты моя. – В его голосе была искренняя жалость. Он так же бережно снял второй кед. —Сейчас обработаем. Антисептик пощиплет, но это не сильно больно.

Он работал быстро и аккуратно, его движения были уверенными и нежными. Он нанес средство, наложил специальные пластыри.

—Готово. Дай ногам покой, – он укутал их в мягкий плед, принесенный с кровати. И держи их в тепле.

Затем он сел рядом. —А теперь голова. Где болит сильнее всего? – Его пальцы мягко нащупали виски.

—Виски... и затылок. Давит ужасно, – она закрыла глаза.

—Переутомилась моя маленькая – Он аккуратно начал целовать ее головку – Немного легче?

—Да... Спасибо, Даня, – она вздохнула с облегчением, напряжение начало отпускать. Я так испортила наши последние вечера...

—Ничего не испортила, – он мягко прервал ее, обняв за плечи. Главное, что мы вместе и ты в порядке. Вернее, скоро будешь. —Он достал таблетку и воду. —Выпей это, чтобы боль ушла совсем.

Он накрыл ее поясницу и низ живота вторым пледом. —И держи это место в тепле особенно тщательно. Никакого переохлаждения. – Он встал и принес большую кружку горячего чая с медом. —Пей, согрейся.

Устроившись рядом, он обнял ее, притянув к себе. —Прости, что так резко начал там... Я просто... – он искал слова. —Я увидел тебя на этом камне, и у меня сердце упало. Испугался, что из-за такой мелочи ты можешь серьезно заболеть. – Его губы коснулись ее виска. —Ты для меня самое главное.

—Я знаю, – прошептала она, прижимаясь к нему. —И я тебя люблю. И в следующий раз буду жаловаться сразу, обещаю.

—Вот и умница, – он улыбнулся, гладя ее руку. —Завтра еще раз ножку обработаю, и все пройдет.

Адель закрыла глазки, прислушиваясь к стуку дождя по стеклу и ровному дыханию Даниила. Боль отступала, сменяясь глубоким чувством покоя и защищенности. Его реакция – резкий испуг, мгновенно перешедший в действенную заботу, его уверенные руки, его тепло – были лучшим лекарством. За окном бушевал римский шторм, но здесь, в его объятиях, она чувствовала себя в самой надежной гавани. Его любовь, требовательная в заботе о ее здоровье и бесконечно нежная в утешении, стала ее самым теплым воспоминанием о Вечном городе.