Прожитые мгновенья не вернуть обратно

неприятная встреча

Худыми пальцами она неторопливо провела по буквам на надгробии, и в этом жесте было столько любви…

Эван знал, что она по-прежнему тосковала. Рик ушёл слишком рано, ещё в расцвете сил.

Её глаза покраснели, но она держалась, стараясь не заплакать.

Неспешные шаги раздались неподалеку. Эван будто бы почуял опасность и резко повернулся. Перед ним застыла невысокая женская фигура. Это оказалась его сестра Дина. В ее руках был небольшой, но пышный букет белых цветов. Судя по выражению лица, она тоже не ожидала этой встречи и выглядела растерянной.

На минуту повисла неловкая тишина. Последний раз они виделись на похоронах. С тех пор их пути разошлись — по инициативе Дины.

Элина, чувствуя напряжение, первой заговорила:

— Привет. Мы уже уходим.

Ее голос звучал спокойно и вежливо. Она приподнялась и отошла от надгробия.

Дина, не ответив на приветствие, лишь холодно окинула мать и брата презрительным взглядом. Подбородок был высоко поднят, всем своим видом она демонстрировала надменную гордость.

— Неожиданная встреча… — протянула она с усмешкой.

Затем повернулась к Эвану, ее взгляд стал колючим, голос прозвучал с упреком:

— А ты что здесь забыл? Это ведь не твой родной отец. Неужели ты так его любил? Слабо верится.

Эван сделал широкий шаг в ее сторону, остановившись всего в метре. Его янтарные глаза сузились, лицо было непроницаемым, словно высеченным из камня. Было сложно понять, задели ли его эти слова.

— А тебе-то что? — его голос был холодным и резким. — Хочешь, запрети нам сюда приходить!

Элина, не желая устраивать сцену в таком месте, поспешила вмешаться:

— Дети, хватит уже! — Она подошла ближе, взяла сына за руку и, наклонившись, тихо сказала: — Сынок, нельзя ругаться здесь. Это неуважение. Пойдем уже.

Ее голос звучал мягко и успокаивающе. Эван недовольно отступил, но Дина, кипящая от злости, крикнула им вслед:

— Да проваливайте! Вам здесь не место!

Ее губы скривились в ехидной усмешке.

— Еще не нашла себе нового спонсора? — обратилась она к Элине. — Хотя… посмотри на себя. Ты уже не молода, считай, что бесполезна. Кому ты теперь такая нужна?