Под Крылом Дьявола 18+ (Турция&США)

9

— Мираль-ханым, мы рядом, — тихо произнес один из охранников, но я едва его услышала.

Остановившись перед мраморной плитой, я подняла глаза. Три фотографии на памятнике. Папа с его добрым, но сильным взглядом. Мама — нежная, как всегда, с мягкой улыбкой. И Осман, мой маленький брат, который так никогда и не повзрослел.

У меня перехватило дыхание. Ноги ослабли, и я упала на колени, не чувствуя боли от гравия, впившегося в кожу.

— Мама... Папа... Осман... — шёпот сорвался с моих губ.

В груди было больно, так больно, как будто кто-то сжал моё сердце. Слёзы потекли по щекам, горячие, бесконечные. Я закрыла лицо руками, а потом снова подняла взгляд на памятник.

— Вы даже не представляете, как я скучаю... Как мне вас не хватает...

Я провела рукой по холодному мрамору, ощущая каждую букву, вырезанную в камне.

— Столько лет прошло, а я так и не нашла способа жить без вас, — мой голос дрожал, и я говорила скорее для себя, чем для них.

Я посмотрела на фотографию Османа. Ему было всего двенадцать. Его глаза, такие яркие на этом снимке, смотрели на меня, как будто всё ещё жили.

— Осман... Ты был таким добрым, таким светлым. Помнишь, как ты просил меня читать тебе на ночь? А я злилась, что ты не даёшь мне спать. А теперь... теперь я готова была бы не спать годами, если бы это значило, что ты рядом.

Я положила руку на его фото, чувствуя, как слёзы падают на плиту.

— Ты всегда звал меня своей героиней. А я... Я не смогла спасти тебя.

Но затем я замерла, с трудом переведя дыхание.

— Нет... Это не моя вина. Я была ребёнком. Девятилетней девочкой. Я ничего не могла сделать, Осман. Но, боже, как же мне больно от того, что я не смогла...

Мои пальцы медленно коснулись букета белых роз, который я принесла с собой. Я начала распускать его, распределяя цветы на три могилы.

— Папа... — прошептала я, укладывая первые розы. — Я помню, как ты всегда говорил, что семья — это самое важное. Что мы должны держаться друг за друга. Но твои братья... Эти алчные звери... Они разрушили всё, что ты строил.

Я выдохнула, чувствуя, как тяжесть слов давит на грудь.

— Если бы ты был жив, ты бы не позволил им этого. Но я пыталась, папа. Правда пыталась.