Наступила ночь/ Ко Кён Джун

Идя по коридору на телефон приходили уведомления.

«Чо Мина проголосовала за Пак Урам»
«Ким Хёнсок проголосовал за Пак Урам»
«Шин Сынбин проголосовал за Пак Урам»
«Кёнджун проголосовал за Ким Соми»

Стоп что? Почему все голосуют за Урама, а Кёнджун за Соми? Я шла по коридору смотря в телефон, пока меня кто то не схватил.

- Мм!! - замычала я в чью то руку.

- Заткнись! - я узнала голос, это был Урам, но он шипел, а не говорил.

- Что за черт? Что ты делаешь? И что с тобой вообще? - Как только дверь закрылась я отстранилась от него. Его лицо было избито, один глаз напух, а губы разбиты так что ему тяжело говорить. - Ты.. - начала я, но из темноты кое кто вышел. - Сука. - все что я сказала перед тем как отключилась.

POV Джунхи

Я проснулся в кладовой с Юнсо. Она была в крови после вчерашнего, и стояла перед зеркалом, пока я вставал, но тут громкоговоритель сказал...

«Этой ночью была казнена мафией Ким Дженни»
«Так как Пак У Рам собрал больше всего голосов, он был казнен»

- Что... - сказала Юнсо поворачиваясь ко мне. Я упал на пол в шоке. - О.. Джунхи... - только начала подходить ко мне Юнсо в слезах, как я резко встал и побежал искать тело моей сестры. Я выбежал в коридор, пока я бежал по этажам заглядывая в комнаты, я видела как многие присоединялись и бежали за мной, в один момент я остановился около двери, которая была вся в крови. Я задыхаясь со слезами на глазах боялся открыть ее.

- Давай я. - остановил меня Кёнджун. Я взглянул в его глаза и зажмурился боясь увидеть то что меня ждет. Кёнджун открыл дверь и все вокруг ахнули, мои слезы начали течь еще сильнее, я боялся открыть глаза, я слышал как кто то упал от увиденного, слышал как кто то начал плакать, почувствовав чью то руку у себя на плече я открыл глаза, это был Юль, он сжал мое плече закрывая себе рот, его глаза были на мокром месте, а всегда жизнерадостные глаза стали совершенно пустыми. Я повернулся...
Дженни.. она лежала вся в крови в комнате, вокруг было столько крови... будто здесь зарезали не одного человека, а целую толпу, кровь была на полу, на стенах, на потолке, на шкафах и на двери. Она была вся в крови. Ее рот был в крови, будто ее пырнули вначале в живот несколько раз, а она была жива. Ей перерезали глотку, и я увидел еще кучу прорезов, на лице, на теле, будто даже после смерти ее изрезали. Она была в Аллой полурасстегнутой рубашке, которая когда то была белой, и в юбке, изрезанной полностью, будто на ней не юбка, а просто рванная ткань, которая так же была вся в крови.