?Залезь мне в сердце ?

У лилий — белизна твоей руки,
Твой темный локон — в почках майорана,
У белой розы — цвет твоей щеки,
У красной розы — твой огонь румяный.
У третьей розы — белой, точно снег,
И красной, как заря, — твое дыханье.

Таких цветов в саду весеннем нет!
И все крадут твой запах или цвет.

Спустя шесть месяцев.

— Тэмин, ты чего тут? — Минхо с обыкновением зашёл на территорию  диспансера, как только закончилась вся работа в компании, — Простудишься ведь.

На самом деле, сюда запрещено приходить после девяти вечера, но для спонсора больничного бюджета, не существует каких-либо правил.

— Я лишь ненадолго, луна очень красивая, — прошептал парень, продолжая сидеть на лавочке и смотреть на звёздную карту неба.

— Какой же ты у меня... — альфа тут же стянул свой пиджак, накидывая его на тонкие омежьи плечи, — Кстати, завтра у меня выходной, так что я упрошу твоего врача отпустить тебя на день, согласен? Ты ведь так хотел к морю.

— Море... да, было бы прекрасно, — Тэмин тепло улыбнулся старшему, укладывая голову на плечо альфы и продолжая смотреть наверх, — Они наверное скучают...

— Кто?

— Звезды... Не иметь возможности коснуться нас, тех кто ходит по земле.

— Ты веришь, что звезды это души людей?

— Я хочу быть звездой, такой яркой-яркой, но не хочу появляться лишь ночью...

— Я никому не показывал, но вот, — Минхо засучил рукав рубашки, обнажая маленькую татуировку на предплечье, — Это Сириус, знаешь такую звезду?

Тэмин с восторгом рассматривал яркий огонёчек на карамельной коже, вокруг которого было целое созвездие.

— Да, знаю, это так красиво.

— Для меня ты словно Сириус. В моей жизни не было и не будет кого-либо ярче. Я не позволю тебе угаснуть, Тэмин.

— Я никогда не угасну... я буду светить изнутри, — слезы непроизвольно застилали глаза, спускаясь вниз по замёрзшим щекам.

Минхо с небывалой нежностью прижал к себе омегу, безостановочно целуя, лишь недавно отросшую каштановую макушку. 

Минхо знал, что Тэмин расколот на тысячу осколков, знал, что этот пазл невозможно собрать воедино. Знал, что в сердце его был другой человек, а возможно, уже и вовсе никто. Знал, но продолжал приходить сюда, не в силах бросить своего истинного, не в силах оставить его одного.