Везде есть свои трудности.

Соня просто шла по улице, точнее, просто перебегала несчастные сто метров между учебным и жилым корпусами, куда их перевели на зиму, чтобы сделать ремонт. Девушка внезапно услышала, как позади нее хрустит снег, и ускорила шаг, но ведь хрупкая третьекурсница вряд ли сможет сбежать от трех выпускников, которым явно было побоку на её желания и планы.

- Сейчас тебе ничего не поможет, - прорычал Давыдов, схватив ее за куртку и завалив в снег.

Касаткина громко закричала, но мгновенно ее рот оказался закрыт чужой ладонью. Она, конечно, пыталась отбиться, но только выбесила их всех этим, заставив тройку поднять ее со снега и повести в непонятном направлении.

- Посмотрим, что теперь сделает твой защитник, - процедил Осипов, хлопнув дверью подвала.

Соня оперлась на стену, сползая по ней вниз. Добро пожаловать в те времена, когда ты училась в школе, дорогуша, получая от своих одноклассников за просто так. Девушка не чувствовала ничего, кроме холода и сырости помещения, в котором оказалась: это сейчас было существеннее всего, ведь рефлексии и страдания, проклятия и обиды на жизнь ничем не помогут. Телефон выпал и остался где-то в снегу, поэтому позвонить кому-то студентка не могла, кричать было бессмысленно: толстые стены подвала поглащали любые звуки. В начале года у Касаткиной случилась истерика из-за того, что ее заперли в кладовке - сейчас внутри даже не распространялся страх - только понимание одной простой истины: это не все сюрпризы.

- Что, добегалась? - спросил Никита, подойдя к ней. - Как же будет весело твоему ебарю, когда он узнает, что мы с тобой сделали.

- А чем я вам не угодила, позволь спросить? - поинтересовалась она, пряча в руке какую-то железку.

- Ты - лишь та самая больная точка, на которую можно надавить, - усмехнулся Осипов, проводя своими противными пальцами по её щеке. - Не уворачивайся, дорогуша, хуже будет.

Мирон их бесил не только своим существованием, но и тем, что действительно наказывал за их проебы. Ребята посчитали это слишком высокомерным, плюс, потом появилась девочка в академии, которым, по мнению молодых консерваторов, в рэпе не место, поэтому они и пытались выжить ее всеми способами, а сейчас у них имеется шанс насолить двум людям, успевшим им не полюбиться.

- Не трогай меня, - отрезала Соня, ударив его по лицу и оставив на нем багровые царапины. - Уходи!

- Ебанутая, - прошипел парень, - Чтобы ты сгнила в этом подвале.

Громко хлопнула дверь, студентка села на место, вздохнув. Почему-то ее не задели слова Никиты - только напугали действия, хотя, нет, видимо, как-то затронули струны души, раз девушка начала плакать, сама того не понимая. Федоров ненавидел ее слезы - порвал бы любого на британский флаг, а потом сжег бы на костре святой инквизиции вместо чучела Славы КПСС - Касаткина это знала и понимала: ребятам точно не поздоровится, но... Почему, блять, всегда именно она? Ладно, хорошо, так выпали ебучие карты, который тасовала главная злодейка и победительница любой игры, за какую ты сел с ней - жизнь. Вот тебе красивая картинка, показывающая пиздец, а вот странная херня, отображающая полный пиздец - ну, примерно так, и выглядело бытие обычной девочки со стороны: рождения, переезд, херня, заеб, поступление, пиздец, полная хуйня.

- А теперь ты сидишь в холодном подвале лучшей академии в стране, - выдохнула Соня. - Ты пробиралась через тернии к звездам, а получила...

"Как обычно. Нихуя." - закончила у себя в голове девушка, горько усмехнувшись. Зато на ней фирменный шмот Рибок, зато ее парень старше на тринадцать лет, зато его все знают. Блять, мечта меркантильной сучки, да, но точно не ее желание, загаданное на новый год. Потому что такая жизнь - не ее, потому что, такое ощущение, она проживает ее за кого-то другого, за какую-то иную девочку. Студентка зевнула и, осознав всю безысходность своей ситуации, завалилась на бок.

- Да, Соня, история среднесортного американского сериала.

Девушка просто не подозревает, какая расправа ожидает ее обидчиков, насколько страшен Мирон в гневе и в какую сторону повернет дорога судьбы.