My bodyguard is a metamorph

— ...Лиса, — прошептал он. Его голос был слаб, хрипловат, но в нём звучало больше, чем просто удивление. — Это ты?

Лиса не ответила. Она просто подошла. Шаг за шагом, медленно, как будто боялась, что он исчезнет.

И только когда она была рядом, Чонгук протянул руку.
— Ты... тогда... ты держала меня. Там.
Лиса, опускаясь на колени, прошептала:
— Я знаю. Я не отпустила.

И в этот момент он закрыл глаза — и впервые за всё это время позволил себе быть уязвимым.
Затем Гук прижался лбом к её плечу, а она обняла его — нежно, трепетно, как будто пыталась соединить своё тепло с его.

— Я скучала, — прошептала она. — Каждый день. Каждую ночь.

— Я звал тебя... — выдохнул он. — Даже когда был без сознания... Я видел, как ты ловишь меня, когда я падаю. Это была ты, Лиса.

Она сжала его крепче.

— Ты не один. Я с тобой. Я всегда была.

Они долго сидели в тишине, сплетясь в объятиях, пока дыхание становилось ровнее. Но то, что накопилось за эти дни — тоска, тревога, бессонные ночи, мысли, которых они избегали, — не могло остаться внутри.

Чонгук отстранился, взглянул на неё. В его глазах было нечто другое — не только нежность, но и огонь. Сдержанный, почти терпеливый, но живой. Глубокий.

— Почему ты пришла? — тихо спросил он.

— Потому что я не могла иначе, — ответила Лиса. — Я устала ждать, когда мне вернут тебя как новость. Я хотела увидеть тебя сама. Убедиться, что ты жив. Дышишь. Смотришь на меня, а не на пустоту.

Он прикрыл глаза на миг. Словно его ранили.

— Я боялся, что ты останешься там. Что отец удержит тебя. Или ты решишь, что я снова исчезну. Что моё имя — это риск, а не любовь.

Лиса молча провела пальцами по его скуле, чувствуя, как кожа под её ладонью теплеет. Она склоняется ближе. Их дыхания переплетаются.

— Ты — не риск, Чонгук. Ты — мой выбор.

Его взгляд вспыхнул. Он дёрнул голову вперёд, резко, как будто не мог больше сдерживаться — и поцеловал её.

Это был не робкий, не осторожный поцелуй. Это было жадное прикосновение, как у человека, который десять дней жил на грани сна и смерти, держа в себе только образ её глаз. Она отозвалась сразу — и поцелуй стал глубже, крепче, пальцы вплелись в его волосы, и всё напряжение между ними взорвалось, как шторм.