Иллюзия твоих убеждений

✛✛✛

Мы уезжали прочь от аэропорта. Я сидела сзади, впереди расслабленно откинулся Ли, скрестив руки за затылком. Я пересела, когда он и Чейз что-то обсуждали на улице. Например, Геон без энтузиазма показывал оголенные участки своей кожи: рук, скул, низа живота, рёбер, при этом корча лицо. Фримэн стоял напротив, раздражительно курил, изредка играл скулами и что-то шипел сквозь зубы. Как бы я ни пыталась приглядеться, ярких увечий на теле длинноногого не заметила, и это показалось подозрительным: что тогда они обсуждали?

За время поездки с Чейзом до аэропорта никто и слова не проронил, как будто набрали в рот воды. А сейчас болтовня Геона заполняет собой салон. Это даже успокаивает, особенно при одновременном разглядывании персикового заката: тяжелые, угольно-дымчатые тучи заполоняют пространство, и солнце, уходящее за горизонт, оставляет розово-лимонное сияние.

— Главное, что проблема закопана в могилу, — отстреливается Геон, непривычно суровым для меня тоном.

Отхожу от сумеречной природы, возвращаясь к парням. Ли приоткрывает окно, впуская воздух. Поскольку я сижу за ним, прохлада окутывает и меня.

— Азалия, перекатись клубочком влево, — ласково обращается Ли, чем-то зашелестев, и я, как в трансе, соскальзываю в сторону Чейза. — Не дыши мусором, — добавил, сделав затяжку.

Сигаретный дым пропадает за окном, нисколько не доставляя проблем.

— В следующий раз уточни, насколько хренова ситуация, — предъявляет Фримэн, обгоняя очередной автомобиль на трассе.

— И тогда что? Не отпустишь? — шутит Ли, мотая головой.

— Разберёмся вместе, — кидает быстрый взгляд на друга, а я понятия не имею, о чём речь.

— Не-а, старик, — хмыкает кореец, со свистом выдыхая дым. — Поперхнёшься. В криминальную дрянь ты свой зад не засунешь, — прозвучало так, будто Чейза отчитал отец.

Ли закашлял от глубокой затяжки, вместе с тем простонал и схватился за ребра.

— Болван, — цокает Фримэн, напрягаясь всем телом. — Оставь эту долбанную отраву, пока боль не сойдёт.

— О, заботливый мой. Может, ещё над календулой подышать? — со смущённой иронией мурлычет Ли, поднося табак к пухлым губам. Он полностью опустил стекло, положил локоть на оконную раму и стал постукивать пальцами. — А я вот, когда от пули уворачивался, внезапно вспомнил, на кого свои обязанности оставил. Чёрт, погибать точно нельзя было, — с печалью выдыхает.