Иллюзия твоих убеждений

Азалия Майер

За горизонтом размывается мягкий, неразборчивый из-за облаков серо-голубой закат. Свет рассеян, как и моё зрение, сосредоточенное на желудях, впивающихся в мои пальцы. Громкий и точный выстрел заглушил внутреннее потрясение, словно моя жизнь оборвалась, но дыхание... Оно задержалось на две минуты, пока лес постепенно погружался в сумрак.

И только когда широкие ладони обхватывают мою талию, а губы обрушиваются на макушку и шею, сдерживая мою истерику, я судорожно и вызывающе всхлипываю. Часы в мире вновь пробивают и тикают, лес оживает вместе с живыми существами, а топот и голоса правоохранительных органов перекрикивают мой пульс.

Я знаю, кому принадлежит древесный аромат, запачканный кровью – это не от местности. Лес не пахнет родственной душой, не вызывает томления по дому, ведь я здесь никогда не бывала. Пробую развернуться, но он против.

— Не сейчас, — в его голосе сочится сожаление и надлом всего, что он представлял ранее.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Раскрываю ладонь и выпускаю желуди, позволяя им волчком скатиться на землю. Полагаю, в них не было смысла, кроме как отвлечь меня. Ноющая боль в голове напоминает о выстреле, и я содрогаюсь. Предпринимаю очередную попытку извернуться, но Чейз повторяет:

— Не смотри.

— Отпусти, — задыхаюсь, заёрзав, но парень зафиксировал меня.

— Дай нам минуту. И я отступлю.

Он придерживает меня, не позволяя себе лишнего. В моих дыхательных путях словно пузырьки забились. С каких пор ему страшно ко мне прикоснуться? Почему он сопротивляется взгляду?

Ладонью стираю капельки холодного пота на лбу и упрямо оборачиваюсь, игнорируя его тиски, оставляющие зуд. Чейз сердито фыркает. В его глазах играет хладнокровие, но с каждой секундой, пока он изучает меня, чернота разбегается, как по моей команде.

— Это был ты? — спрашиваю я, держась за его трицепсы.

— Если ты о пуле, то ответ тебя вряд ли утешит. — Фримэн поджимает губы, зрачки сужаются. — Минута прошла.

Он собирается убрать руки, но я сокращаю дистанцию, ногтями намертво вонзаясь в его батник. По щеке скользит слеза, затем вторая, третья.

— Почему ты отстраняешься?

Чейз замирает.

— Разве ты не боишься меня?