Запрети любить

- Кто это сказал? - спросила я громко. - Выйди, поговорим.

- Разговаривает, как типичная оффница с района! - захохотал другой парень. Ему тотчас ответил кто-то из друзей:

- А ты думал, кто это? Камон, она не из нашего круга. Какая-то нищебродка.

- Дочурка любовницы, которая соблазнила Елецкого. Интересно, такая же шалава, как и мать?

- Эй, может быть, обслужишь нас по-быстрому? - снова открыл рот тот самый мерзкий брюнет с сигаретой, кто сказал гадость про «двоих».

- А может быть, ты все-таки выйдешь? - повторила я, сжимая кулаки от бессильной ярости. - Или ты боишься меня?

- Да ты сама зайди к нам, золотко, - лениво отозвался парень. - Если обслужишь хорошо, получишь награду. Я умею быть благодарным. Кстати, вы слышали про ген шлюхи? Он передается от матери к дочурке?

- Давайте проверим!

- Сасная девка - я бы прямо сейчас ее разложил на столе!

Снова противный издевательский смех. И целая волна презрения, от которой становилось душно даже в ночную прохладу.

- Ну же, давай, заходи, раз такая смелая! Пацаны, притащите ее, что ли? Повеселимся.

Из беседки вышло двое парней, и я испуганно сжалась - поняла, чем может закончиться эта стычка. Наверное, мне нужно было бежать, но я застыла на месте и наблюдала, как парни приближаются ко мне под смех и ободряющие выкрики остальных. Страх и ярость переплелись воедино, заставляя меня глубоко дышать - так, что грудь высоко поднималась и опускалась.

- Только троньте меня, - сказала я, стараясь сохранять спокойствие. Я не жертва, не жертва, не жертва... Они не посмеют меня тронуть. Иначе я...

- Что происходит? - раздался вдруг голос Игната, и парни, что надвигались на меня, замерли в недоумении.

Елецкий вышел из темноты и встал чуть впереди меня, словно закрывая плечом. Повисла тишина, и были слышны только звуки сверчков да музыка вдалеке.

Странно, но я вдруг почувствовала, как страх отступает. Остался только гнев, который сдавливал мое горло, словно удавкой.

- Я спросил - что происходит? - повторил Елецкий.

Вроде бы голос его звучал спокойно, но было в нем что-то опасное, хищное. Мне вдруг показалось, что он словно зверь, готовый к атаке. Остальные, кажется, тоже это понимали. И боялись говорить.