Я слышу своё мёртвое сердце. Невозможно ощутить то, что изжило, но это так. Такой медленный стук, который усиливался с каждой последующей трагичной мелодией. Так тесно внутри. Почему оно до сих пор бьется?
— Примите наши соболезнования.
— Она была чудом и прелестной девочкой, держитесь.
Красный орган всхлипывает при виде мёрзлой, грязной земли. Вороны взлетели ввысь в густые потемневшие тучи, оставляя за собой громкое карканье. Я стояла как древнее засохшее дерево, которое пора истребить. Мои, когда-то счастливые, но теперь уже стеклянные глаза пронзали могилу.
Она уже там. Её больше нет. Я не прикоснусь к её мягкой коже, не возьму за нежную руку. Не нащупаю хрупкие, тонкие костяшки. Не услышу звонкий девичий смех, который так успокаивал. Не выслушаю очередные глупые истории, которые так зажигали. Не обниму и не отругаю её за слишком покладистый характер.
Призрачный запах девушки коснулся моего носа. Родная ваниль осела на дно моих лёгких, от чего я мигом закашляла. Бронхи жгли. Моя хрипота будила мёртвых, даже птицы осуждающе обернулись. Мне казалось, что я нахожусь в аду. Может стоило лечь рядом с ней и позволить рыхлой земле накрыть свой облик? Я должна была быть там. Я, но не она.
Мои блёклые зрачки не дергались, как у дохлой рыбы. Для меня мир потерял краски. Люди в чёрных одеяниях последний раз прощались со светлой душой. Я слышала всхлипы, рыдания и крики. Холод тщётно взобрался под мою кожу, высасывая остатки жизни. Как я ещё держусь?
Я ведь мертва. Уже как три месяца. Чувствую зов неба для вынесения моего приговора. Или это зловеще насмехался ад. Я стала ошибкой в нашей семье. Непрошенной смертью.
— Мне так жаль, Боже. Земля ей пухом, родная наша девочка! — зарыдала бабушка, положив пышный венок с мрачной лентой.
Гниль поднималась к горлу, текла по глотке и растекалась во рту. Дальняя родственница безнадёжно обняла могилу, прочно упала на колени, истошно всхлипывая имя девочки. Моё несуществующее сердце вмиг сжалось, слезы впервые за это долгое время выступили на глазах. Меня рвало изнутри. Это моя вина. Я проклята. Я согрешила.
Тошнота и головокружение прочно охватили моё тело, когда разнёсся похоронный марш. Медленный темп, глубокие звуки и мои всхлипы. Всё отражало состояние печали и провожание ушедшей.
Мой каблук внезапно проваливается в глинистую землю. Я пошатываюсь, еле удерживаясь. Меня словно утаскивали черти. Мои ресницы дрогнули от страха. Снова порывный ветер, снова наседающие звуки птиц. Я схожу с ума. Я...я не могу здесь находиться.
Пячусь назад, колени подгибаются. Галлюцинации мёртвого родного человека вспышкой наседают на веки. Глаза натыкаются на надгробие. Фотография сестры смотрит прямо на моё искажённое лицо. Внутри всё сжимается, от дикого мучения кровь перестаёт циркулировать.
"Это твоя вина."
"Ты меня убила, сестренка."
"Теперь моё тело пожирают черви."
"Здесь должно покоиться твоё тело."
Слезы ручьём хлынули, я продолжала отступать. Люди покидали кладбище, с сожалением опуская головы. Кто-то соболезновал и просил держаться, крепко обнимая моего отца. Но они не замечали меня. Уходили прочь.
В моих ушах звенело, меня душил нечистый. Отец вытирает слезы платком и чуть ли не падает возле покойной дочери. Его судорожно ловят и выводят из кладбища. Этот вопиющий крик боли навсегда запечатлелся в памяти.
Время замирает, мой срок истекает. Я осталась одна среди мёртвых и в бреду что-то шепчу.
Ударяюсь об что-то твёрдое. Это заставляет остановиться, но не прийти в себя. Мой мир рухнул три месяца назад, больше ничего не имеет значения. Губы в мольбе изогнулись, продолжая вымаливать прощение. Я падаю в очередную бездну, когда перед лицом пробегают сцены той роковой ночи. Могила давит на меня с новой силой. Я одна со своим грехом.
"Нет, нет, нет..." — хриплю еле слышно.
Чьи-то шершавые ладони жёстко обхватывают мои скупые, дрожащие плечи. Груда тяжести вбивает меня в землю, но я игнорирую. На душе так горько и больно, насквозь вонзаются ножи. Снова и снова. Я задыхаюсь и несдержанно всхлипываю. Так не должно было быть. Этого не случилось, если бы не...
— Соболезную, сестрица, — чей-то ядовитый голос пронзил ушные перепонки. Я задерживаю дыхание, ощутив, как парень ехидно опустился к моему лицу. — Тебе она не снится в кошмарах? — Волна вины заполнила душу.
Я, словно под гипнозом, сглотнула острый ком в горле и продолжила наблюдать за могилой. Снится. Каждую ночь. Начиная с момента, как остановилось её алое сердце.
— Ты забрала её жизнь. Её смерть на твоих руках, на твоей, блять, совести, — он растягивал правду и наслаждался тем, как я в судорогах сжимаюсь, как громко я начинаю рыдать. Моя ладонь закрывает рот и мне хочется сдохнуть. — Её не вернуть жалкими воплями.
— Хватит! — хрипло молю я, желая упасть.
Я знала, что погубила не одно сердце, не одну судьбу. Этот парень, позади меня, он хорошо мне знаком. Я в ответе перед ним и его душой.
Ненавижу себя. Свою жизнь и то, что я все еще дышу. Желаю ощутить вкус гнева земли, желаю получить самое беспощадное наказание. Я не должна спокойно жить. Такой монстр не заслуживает этого.
Если бы не крепкая хватка парня, я бы давно потеряла сознание от помутнения.
— Ты убийца, Майер. Ты убила собственную сестру. — Я в безумии мотаю головой и закрываю глаза. Демоны вырываются наружу. Они смеются, я слышу. Глубокий и твёрдый голос парня высасывает последние силы. — Ты отняла жизнь моей невесты.
Меня грубо разворачивают, и я смотрю в его чёрные, ледяные глаза. Когда-то они были самыми светлыми и влюблёнными. Сейчас даже карими их назвать было сложно. От этого я дрогнула вновь, не узнавая знакомого человека. Я убийца. Боль разрушила весь свет внутри него. Его радужка окрасилась в омут ночи.
— Ты заплатишь за это, — рычит сквозь стиснутые зубы он. Я вижу его зверский порыв. Он хочет убить меня. Безжалостно и мучительно. — Ты отвратительное создание, которое забрало у меня самое ценное.
Мужская права рука оторвалась от моего тела. Ему противно даже находиться рядом. Парень больно сжал мой подбородок, оставляя синяки. Я не могла дать отпор. Не хотела. Это моё наказание. Я должна принять.
Дьявольские глаза подкосили меня, демон смотрел на меня как на скупое ничтожество. Это давление слишком сильное, меня кидает в озноб.
— Ты будешь страдать, чудовище. Ты будешь молить о смерти и вспоминать каждый глоток свежего воздуха. Ты узнаешь, что такое моральная смертью и задохнёшься от собственной желчи. — Слёзы хлынули с новой силой. Меня грызла совесть, испытывали кошмары и добивали слова. — Я тебе это обещаю, — больной оскал парня выбил из колеи. Моё тело начало дергаться от страха и жути. — Молись, дыши и помни. Ты будешь гореть вместе со мной в аду, Майер.
Парень шибко отбросил меня от себя. Потеряв равновесие, я упала лицом в комки земли. Мои ладони протёрлись, колени рассеклись. Ноющая боль мигом пронзила, но боль в груди ничто не перебьёт. Душевная рана рассекала, резала и вонзалась в меня с новой силой.
Моё чёрное платье ничуть не пострадало, только запылилось. Чёрный цвет скрывал мои невинные участки. Но сейчас я осознала, что больше во мне невинного не осталось.
Фигура парня быстро удалялась, я заметила едкий серый дым. И мне почудилось фигура дьявола с рогами. Я поджала губы, сжимая пальцы в кулак. Это моя казнь. Моё наказание. И я принимаю его.
Стёртые губы приоткрываются, жадно цепляясь за воздух. Но я ведь не достойна кислорода.
Голова тяжелеет, она падает вниз. Слезы засохли. Ветер обжигает щеки, меня словно обливают кислотой. Пустота внутри сжирала. Я не живу, я существую.
Вороны вновь взлетели, заставляя голые ветки деревьев затрепетать. Осенние листья летят вниз, касаясь мёртвой энергии почвы. Мне хочется сдохнуть.